Декабристка, 95 - 10 ноября 2008 11:43

Он смотрел, раскрыв рот, на сидящую в обнимку с Богданом жену. Вера тяжело дышала, лицо ее было красным, разгоряченным борьбой.
Олег молча вышел из комнаты. Он умывался, и руки его дрожали. На следующий день сидел с другом в кафе:
- Слушай, она меня чуть не убила!
- Ну, такое бывает, - говорил друг.
- Нет, ТАКОГО не бывает и быть не должно. На нее смотреть страшно было. И что я сделал? Он ведь меня чуть ножом не порезал. Это в четыре-то года!
Друг вздыхал, пожимал плечами, успокаивал, говоря, что все будет хорошо.
Но хорошо уже не было. Вера теперь буквально оберегала, охраняла Богдана от отца. Однажды Олег услыхал, как она спрашивала сына:
- Он тебе точно ничего вчера не сделал? Если сделает, ты скажи! Я ему тогда… Не бойся, малыш…
«Что она мне «тогда»? – подумал Олег.
Через два месяца он подал на развод. Вера запрещала отцу видеть сына, да и сам Богдан наотрез отказывался от таких встреч. Олег женился во второй раз и через год уже нянчил маленькую дочь. Все, что происходило потом в доме Веры, окутано тайной.
Завеса приоткрылась лишь через два года. Как-то ранним утром соседи услыхали громкие крики. Крики раздавались из дома Веры, которая практически перестала общаться с живущими на улице людьми. Вопли были настолько сильными, что у некоторых мужчин, их слышавших, лица стали белыми, как мел:
- Убивают ее, что ли?!
Уже спустя несколько минут возле дома Веры стояло с десяток людей. У многих в руках были топоры. На порог, бессильно свесив голову, вышла хозяйка.
- О, Господи… - произнес кто-то.
На плечи женщины была наброшена кофта без рукавов. Все руки от плеч до кистей были в черных синяках. Кровоподтеки под обоими глазами, местами вырванные на голове волосы.
- Вера! Что случилось?!
- Ничего, я вас не звала, - ответила женщина, и присутствующие заметили отсутствие у нее несколько передних зубов.
- Кто это сделал… - начал спрашивать мужчина, стоявший с топором, и осекся.
Потому что все поняли вдруг, кто это сделал.
Из открытого окна кухни на них смотрел маленький Богданчик. Смотрел испуганно, дрожал всем телом. Его мать скользнула взглядом по сыну и вдруг закричала:
- Убирайтесь! Чего вам всем надо! Мой сын – сама все решу!
Вечером во многих домах люди обсуждали то, что произошло.
- Она на улицу уже давно не выходит.
- Чем же он бьет ее? Черенком от лопаты, что ли?
- Почему она не защищается?
- Ведь убьет когда-нибудь…
Люди обратились к родителям Веры. Но те лишь сокрушались:
- Сказала, что если будем мешаться, повесится. Деньги ей каждый месяц передаем, продукты. Почти что не общаемся уже. Бывает же, что на родителей можно заявление написать за жестокость, а тут – шестилетний ребенок…
Лишь однажды ночью вновь раздался крик из дома Веры. Один из соседей вскочил с кровати:
- Сейчас я этого урода закопаю!
Жена схватила его за руку:
- Ты что?! Она больная, ты что, не видишь? Ты ему подзатыльник дашь, так она и тебя за хорошее дело посадит, и дом наш ночью подожжет. Ложись!
Мужчина почесал затылок. Чертыхнулся и стал укладываться…
Прошел еще год. На Пасху Вера вышла на улицу. Она была в пальто, в резиновых сапогах. Шла, не разбирая дороги, говорила сама с собой. Люди шарахались от нее, как от прокаженной. Так и повелось. Она бродила улицами все дни напролет, а по вечерам возвращалась домой, к сыну. Богдан в школу не ходил и пределы двора покидал крайне редко. Ни с кем не общался, ни с кем не здоровался. Иногда смотрел через забор на проходящих мимо людей, и люди, увидав его, торопились побыстрее пройти мимо этого проклятого дома…
- Вот такая история, - завершили свой рассказ мои знакомые.
Я была потрясена:
- Но почему никто не обращается в компетентные органы?
- Чтобы Вера дом сожгла или ночью наведалась с топором? Люди не хотят себе лишних проблем, а анонимные заявления никто и рассматривать не станет. Да тут много таких – полусумасшедших, что сами с собой разговаривают. Они тихие… Пока их не трогать… Все. Спать пора.

• 
• 
•