Декабристка, 95 - 30 октября 2008 08:45

Цирк. Продрогшие жители столицы ожидают троллейбуса. Возле остановки бегают перемазанные чем-то дети. У людей, стоящих на остановке, – свой цирк. Дети с черными лицами выскакивают на проезжую часть, заливаясь хохотом от звуков клаксонов едва успевающих уворачиваться автомобилей. Прыгают, смеются, толкаются, стучат в окна припаркованных такси. Детям лет по семь-восемь. Лица черны, скорее всего, в гуталине. Дети играют «в негров», по-видимому.
От группы ребятишек отделяется один из постановочных «негров» и подходит к ларьку на остановке. Протягивает женщине-продавщице смятую купюру. Женщина быстро сует что-то в грязную руку. Тюбик клея «Момент» не помещается в ладошке «негра», предательски поблескивает на солнце. Мальчишка подбегает к друзьям, вытаскивает из кармана замусоленной курточки кулек и выдавливает клей. Глаза мальчишек ничего не выражают. Прохожие смеются. Цирк продолжается…

Продуктовый рынок . Грузный кавказец разговаривает с кем-то по телефону, стоя возле ларька с рыбой. У ларька очередь. Кавказец ругается на непонятном языке, щелкает языком характерно. К ларьку подъезжает огромная тачка с ящиками. Сперва создается впечатление, что тачка на моторчике и подъехала сама, повинуясь какому-то невидимому водителю с пультом управления. Однако через мгновение из-за ящиков показывается худое лицо ребенка лет десяти. Кажется нереальным, что этот мальчик смог притащить такой огромный груз. Но это сделал он.
Лоб мальчика в испарине, парнишка тяжело дышит всей грудью, откашливается. Кавказец смотрит на него с сочувствием. Это видно по его глазам. Он, вероятно, дал бы мальчику передохнуть, но тут вдруг очередь начинает роптать. Слышны женские голоса.
- Ну, скоро?
- Чего стоять?
- Скоро уже?
Кавказец что-то тихо говорит мальчику. Тот кивает и начинает носить ящики в ларек. Он цепляется в них тонкими пальцами, сжимает губы. Лицо его выражает сосредоточенность вперемешку с мукой. Продавщица бросает рабочее место и начинает, тихо матерясь, помогать мальчику. Кавказец смачно сплевывает, закуривает и отходит в сторону. Ящики медленно перемещаются в ларек. Очередь недовольно переговаривается…

Мы привыкли относиться к страшным вещам лояльно. Мы смотрим на ненормальность с пониманием. Мы плачем над выдуманными сериалами, но не способны выдавить из себя слезу над чьим-то горем.
Есть некая степень измерения отношения общества к самым слабым и незащищенным. По шкале этой степени измерения мы можем с минимальной погрешностью определить будущее, ожидающее нас вскоре. Я говорю «мы», не отделяя себя от сумасшедшего общества, в котором, волею родителей, произведших меня на свет, именно здесь живу. Мне кажется, про ненормальность нужно говорить. О ней необходимо писать. Ее надо выносить на свет. И дай Бог, когда-нибудь ненормальность эта растает, подобно снегу, на свету. На свету солнца обыкновенной человечности. Без которой все мы – лишь наделенные определенными навыками животные…

• 
• 
•