Декабристка, 95 - 5 июля 2008 20:14

Третья химиотерапия далась ей неимоверно тяжело. Уже на второй день после окончания процедур Ира почувствовала, что не может встать с кровати.
Ноги были налиты свинцом. Не слушались. Ира, опираясь на палку, привстала. Пол скакнул к потолку, стены стали сужаться. Головокружение было таким сильным, что Иру резко качнуло в сторону.
В тот день ее рвало с интервалами в 15-20 минут. Она пила воду, и ее рвало. Постоянно. Есть Ира не могла…
- Заставляй себя! Слушай, заставляй себя кушать! Ты видела свое лицо?!
Подруга смотрела на Иру широко открытыми от ужаса глазами.
- Не видела, - тихо ответила Ира, - я уже давно на себя не смотрюсь в зеркало. Даже когда умываюсь…
- Слушай, ты тут не улыбайся! Так нельзя… Так нельзя!
- Знаешь… Тебе легко говорить. Извини, но ты не понимаешь, как это. И дай тебе Бог не понять. Я не могу есть. Просто не могу. Я бульон выпиваю, и меня выворачивает тут же. Таблетки не помогают, ничего не помогает. Знаешь, мне казалось, что это… все… Но я постараюсь… Я очень постараюсь…
Подруга вскочила на ноги:
- Ты что?! Ты с ума сошла?! Это из-за сволочи этой? Ты еще на его похоронах спляшешь!
- Не говори так. Вова выбрал свою судьбу. И это его право. Просто… не ко времени все пришлось и не вовремя…
- Ты не выбирала время!
- Не выбирала… Но время выбрало меня. И я буду стараться…
Она похудела на восемь килограммов. Это казалось замкнутым кругом – как только Ире становилось лучше, как только появлялся аппетит, тут же нужно было опять ложиться на химию. Пятая, шестая… После шестой химиотерапии ей было так же плохо, но в то же время, ей было легче оттого, что это последний раз. Она не ехала домой, а «отходила» в больнице. Лечащий врач всерьез опасался не за самочувствие даже - за ее жизнь. Ира держалась на капельницах. Но через два дня в палату вошел завотделения. И сел возле кровати Иры. И сказал ей два слова:
- Надо облучать.
Когда он вышел, Ира повернулась лицом к стене и зажала руками рот, чтобы не завыть в голос…
Ира походила на живой труп. На манекен, обтянутый серой кожей. Волос не было, и ей пришлось-таки надеть ненавистный платок. Ира знала теперь всех врачей по именам, знала она и больных. Здоровалась по утрам, выходя на «процедуры». Здоровались они с нею. Ира научилась безошибочно определять, кто «жилец», а кому осталось совсем немного. Дело тут было даже не во внешности, а в выражении лица.
Те, кто отсчитывал свои дни до конца, имели на лице выражение некого удивления. Как будто сами себя спрашивали, «Что я тут делаю? Зачем эти мучения? За что? Почему я еще здесь? А я еще здесь?!» Это удивление было верным признаком того, что в самое ближайшее время приедут санитарки и вывезут накрытое покрывалом скрюченное тело. Одна из санитарок будет держать дверь возле лифта, чтобы никто не вошел и не увидел. Но все и так увидят. И еще больше посереют лица, и губы, сжатые в нити, станут белыми…
Два месяца она жила на даче подруги под Москвой. Ходила с палочкой, сидела на террасе, укутавшись в плед. За тридцать метров от дома было озеро, и по утрам рыбаки в защитного цвета куртках собирались на свои «подкормленные места», рассаживались. Она смотрела на воду, гладкую, как стекло. Смотрела с час, пока солнце не выходило из своей обители, обозначенной серой линией горизонта. Потом шла в дом и заставляла себя есть. Денег, снятых с банковских депозитов, хватило бы еще на год такой жизни. Все деньги, которые откладывала Ира в прошлой жизни на машину, на их с мужем большой дом, уходили на то, чтобы дать ей достаточно энергии для жизни новой.
Она знала, что болезнь отступила. Об этом говорили врачи, но она просто чувствовала победу всем своим естеством. Маленький зеленый росток жизни сумел пробить толщу асфальта ужаса и безнадежности, что называется страшным словом рак. Она смогла. Слабая женщина, пережившая рак. Химиотерапия вместе с клетками болезни уничтожает и здоровые клетки. Нужно было лечить печень, принявшую на себя всю мощь удара препаратов, лечить сердце, почки.
Но Ира знала – все позади. Она снова будет счастлива. Ведь теперь она знает цену этой прекрасной жизни и знает, что все ее будущие невзгоды перечеркнуты ее желанием жить. Видеть это солнце, смотреть по утрам на зеркальную гладь воды. Дышать, любить и быть любимой. Она достойна этой необычной жизни. И она будет жить…

P.S. Сегодня Ирина – топ-менеджер крупнейшей московской компании мобильной связи. Она замужем. Имеет двоих детей. Судьба ее бывшего мужа мне неизвестна…

• 
• 
•