ОлЕчКа, 36 - 18 декабря 2007 19:36

Мы сидели по обе стороны большущего ветвистого дуба, как два странноватых Ньютона. Прислонившись спинами к шершавому стволу, мы крепко держались за руки до часу ночи. Шуршали сухими листьями и изредка переговаривались.
Это было в прошлом году: наше третье лето только-только закончилось, но мы все еще были сумасшедше влюблены друг в друга. Тогда мы решили: во что бы то ни стало будем встречаться под чудаковатым деревом каждое 1 сентября. Будем устраивать сеанс ностальгии: сидеть спиной друг к другу и перебирать прошлое. Одно условие: никаких напоминаний. Только дата на календаре - наш ремайндер. Мы будем приходить к дереву каждый сам по себе. В установленное время. Это будет наш личный флеш-моб. Дрим-флеш. Я, конечно, волновалась тогда перед заключением такого важного договора. И все уточняла детали:
-Ну а если мы поссоримся? Как сегодня - вдрызг. Что тогда?
-Тогда придем и будем молча сидеть.
-А если я ногу сломаю?
-Я тебя принесу.
–А если мы расстанемся?
-Не расстанемся. -А вдруг?
-Тогда тем более нужно прийти. Да что бы ни случилось! Мы ни в коем случае не должны потеряться. Это будет преступлением.
Потом мы постановили, что договор будет действовать, пока мы Живы. Его главное условие - помимо не напоминаний - ни слова о жизни после «мы». Ни одного скучного Факта из настоящего. Неважно, как там у тебя с учебой и кому ты желаешь каждого доброго утра. Важно Только то, что у нас с тобой было такое. Настоящая любовь.
Но потом случилось много всякого разного. Мы все-таки расстались. Поступили в разные институты. Я переехала. Сначала у нас не было даже номеров друг друга. Но ничего, нашлись. Про дрим-флеш напоминать тебе я не стала.
Такие правила. Неколебимые. Сегодня впервые за четыре года я в этот день одна. Что ж, все когда-нибудь бывает в первый раз. Ты, наверное, забыл. Дела-дела-дела. Мало ли что там у тебя может быть. Мы взрослеем, как ни крути. Я и сама еле вырвала себя из любимой новой компании. Но все-таки я пришла. А ты - нет.
А ведь сегодня я хотела предложить тебе целую авантюру: встречаться чаще. Устроить так, чтобы хоть раз или два в месяц ты ждал меня в каком-нибудь полутемном кафе со старой светящейся вывеской. Чтобы в вывеске не хватало букв и чтобы официантка была своя в доску. Чтобы ты, увидев меня, улыбался.
Я бы рассказывала тебе обо всем подряд. Как в наши лучшие дни
- всякую радостную ерунду. О глупых людях, которые только и думают, что о чужом личном. О смешных бабушках, которых видела в маршрутке по дороге к тебе. О том в чем пойду на Хеллоуин. О желтых листьях в прозрачных лужах, наконец. И слушала бы тебя. Твои выдумки. Про то как растут дети и когда у них формируется сознание. На какой фильм ты ходил на позапрошлой недели и о чем думал вчера ночью. Про дурацкий троллейбус, который проезжал под твоими окнами с утра. Ты бы стал для меня другом-призраком. Появлялся бы в моих не известных тебе буднях и уходил в свои, мне не известные.
Конечно, превращать прошлое в настоящие было бы нарушением правил. А я так этого хочу. И значит
-можно?
Но я сижу здесь одна, и, наверное, все это только мой романтичный бред. Наверное, каждой истории, какой красивой она ни была, когда-нибудь приходит конец. Бесповоротный.
Можно долго пытаться выдавливать детский крем из тюбика. Но однажды железный конвертик становится пустым. Совсем.
Сначала я хотела так и оставить! Положить историю нашей первое любви на дальнюю полочку памяти. И нарочно забыть смахивать пыль. Сохранить все в папке «прошлое» сделать яркий маникюр и пойти н свидание с соседом.
Я уже поднялась, стряхнула древесную труху с колен. Подула на ладошки, чтобы согреться, и сделала два шага. Но в последнюю секунду заметила на коре коричнево-белые зарубки с нашими именами.
И решила остаться. Провести дрим-флеш за нас обоих. Моей огромной нежности всегда хватала
на двоих - так почему бы и нет. Я опустилась на корточки, облокотилась на дерево. И начала извлекать из памяти картинки нашей с тобой истории. Одну за одной. Как сливы из банки с компотом.
Мы- это немобильная романтика. Сотовых ведь тогда почти не было. Я так и вижу себя сидящей под дверью в спальне: дальше кабель не дотягивается. Я прислоняюсь к спинке кровати и в таком положении ночи напролет слушаю твой голос в трубке. По телефону ты почему-то звучишь взрослее. По каким-то неуловимым интонациям я слышу, что ты улыбаешься. Иногда я на цыпочках пробираюсь на кухню за стаканом молока. А папа каждую ночь ровно в два заходит в комнату и просит «шуршать там потише». Я послушно перехожу на шепот. Наматываю на палец кудрявый телефонный шнур и потихоньку улыбаюсь в трубку твоим рассказам. Иногда я так и засыпаю - полусидя. С твоим голосом в руке.
Еще мы - это биение в голове прочитанной где-то фразы. О том, что нет звука громче, чем молчание телефона. Это когда поссоримся и надуемся друг на друга. И настырно гипнотизируем на разных концах провода безмолвные аппараты с заветными цифрами.
Мы- это наши бесконечные записочки. Бывает, весь урок рисуешь тебе сердечки, неизменно подписывая нашим латинским заклинанием Amata Nobis quantum Amabitur Nulla! Потом встречаешь тебя на перемене в коридоре, и записочку в ладошку так - раз! А ты обнимаешь, суешь руку в задний карман моих джинсов и шепчешь на ухо про sun is shining. Я прихожу на урок и вместо лежавшего в кармане дынного леденца нахожу рисунок. Твой рисунок. В центре улыбающееся солнышко, вокруг - тучки. Они тоже мне улыбаются.
На следующей перемене я ловлю тебя у класса и долго пытаю: кто украл мой леденец? Ты наклоняешься и мне в ухо громко разгрызаешь его пополам. Я улавливаю дынный запах. Злюсь, конечно. И демонстративно ухожу. А когда возвращаюсь в класс, нахожу в сумке целую пачку леденцов. Дынных. Выбегаю из кабинета, а в д

• 
• 
•