Цезарь, 41 - 21 сентября 2012 09:29

Во время этой неторопливой беседы он чувствовал, что ему до физического наслаждения было приятно сидеть рядом с ней, касаться слегка ее локтя, когда он предложил ей посмотреть фотографии с рыбалки. Легкое покалывание, как от электричества, приносило неистовое блаженство, доходило до мозга, плавило извилины.
– Я, вот, сильно не тянусь к комфорту.
– Ну, я тоже. Я от комфортной жизни, честно говоря, устал, хочется в лес, ну, не навсегда, а на некоторое время.
– А ты возьми, чисто ради экстрима, сними комнату в коммуналке. Вспомнишь молодость, если она у тебя была такой…
– Нет, я этого не делаю, просто чтобы не дарить кому-то деньги.
– Ничего, это будет стимул у тебя такой. А ты где работаешь?
– Прорабом в строительной фирме, – соврал Алексей.
Он не был влюблен. Это была жалость: светлая такая и пронзительная. Ему захотелось, чтобы это было правдой, работать и зарабатывать деньги. Быть честным человеком. «Все, больше – ни-ни. Последний куш и – точка» – решил он. В нем проснулось нечто героическое, хотелось совершить подвиг для страны, всего человечества.
– Мне завтра на пары, к восьми утра. Чувствую, сегодня не усну в незнакомом месте.
– Почему? Я буду спать в другой комнате. Вот тебе постель.
Алена благодарно прильнула губами к его губам.
– Спасибо.
Она сказала это не губами, а глазами.
В этих глазах были слезы. В этих глазах была тоска предутренних туманов. Манящие огни отраженных фонарей в каналах.
Молодая ночь проносилась над крышей, черневшей напротив окна.

Проснувшись, Алексей видел всю ту же крышу, облитую холодом пасмурного дня. Не было только Алены и пачки денег в кармане его пиджака.
Про деньги он даже не подумал, ни вчера, ни сегодня. Было ощущение, что украли нечто главное, самое сокровенное.

Мучительно не хватает чего-то в душе. Силясь залатать эту дыру, Алексей наспех одевается и выходит на улицу.
«Один раз в жизни искренне захотел помочь, – думает он отстраненно. – И что! Вот она, Высшая Справедливость!»