Цезарь, 41 - 7 сентября 2012 01:38

В ресторане деловая Лидка сразу же подсела к Ане и спросила:
- Хочешь штуку баксов в месяц?
Аня, чей доход не превышал сто пятьдесят долларов, кивнула. И Лида предложила после официальной работы ходить на часа три-четыре к Марго, как это делала Оленька. Аня, поломавшись для вида пару минут, согласилась. Если Марго протянет еще хоть годик, можно будет скопить деньжат. Уехать в столицу и там подыскать нормальную работу и жениха. Официальный кавалер Ани, одноклассник Олег, на данный момент осваивал основы ведения сельского хозяйства. Его родители купили Олежке дом в деревне и благословили на благородное дело: выращивать вьетнамских поросят. Ане перспектива жить среди постоянного хрюканья и дышать навозом не нравилась, но Олега она не отшивала, других непьющих и обеспеченных все равно не наблюдалось на горизонте.
На следующий после похорон день Аня пришла к приме. Квартира Марго поразила ее большим количеством антиквариата и картинами на стенах. На некоторых картинах была запечатлена красивая молодая дама, в которой хоть с трудом, но угадывалась сама хозяйка. Марго стукнуло девяносто два. Она носила роскошный парик из натуральных волос цвета воронова крыла, сморщенное лицо пыталась омолодить слоем дорогой штукатурки от Лореаль и обильно душилась французской парфюмерией.
- Надеюсь, ты не беременна? – таким вопросом она начала беседу с Аней.
- Нет, — ответила Аня.
- Отлично! – обрадовалась старуха. – Я, знаешь, детей не люблю. Вообще. Мой второй и четвертый мужья пытались превратить меня из актрисы в тупую самку, но я быстро дала им понять, что пеленки – удел ограниченных женщин. Не рожай.
- Пока не собираюсь, — порадовала старуху Аня, — да и не от кого.
- Это хорошо, — подвела Марго итог беседе, — а теперь я почитаю тебе монолог Офелии. Когда я играла Шекспира, все зрители плакали.
Домой Аня вернулась с авансом в пятьсот долларов и сильной головной болью. Марго ей решительно не нравилась. Аня считала, что в девяносто лет человек должен либо лежать на кладбище, либо сидеть на скамейке с ровесницами, обсуждая цены на продукты, либо (если здоровье позволяет) варить вишневое варенье внучкам. Но уж никак не молодиться, выбрасывая кучу денег на косметику и пластику и гордиться тем, что тебя перетрахали все мало-мальски известные актеры и театралы.
Следующую неделю Аня выслушивала монологи из пьес, критику современных актрис, которые «ни черта не могут, кроме как по режиссерским койкам валяться», возила Марго по парку и жарила жирные котлеты по-киевски. Аппетит у Марго был отменный, да еще она с удовольствием выпивала перед обедом грамм сто коньяка и выкуривала тонкую ментоловую сигаретку. Что же касается Ани, то девушка по утрам стала замечать головокружение и пугаться от серого цвета лица в зеркале.
Спустя месяц Аня почувствовала, что худеет. Ее аппетитный сорок восьмой медленно, но верно стремился к сорок четвертому. Родители пытались запихнуть в дочку побольше мучного (мать Ани работала на хлебозаводе), но организм к еде был почти равнодушен, отзываясь на прикорм противной тошнотой.
Марго же прямо на глазах молодела, что отмечали все ее знакомые. Рядом с ней стал вертеться симпатичный мальчонка лет двадцати, о котором говорили, что он подает надежды. Мальчонку звали Максимом, и он играл в том областном театре, где несколько десятилетий назад блистала Марго. Разница в семьдесят лет его не смущала. Он таскал Марго недорогие букетики и говорил комплименты, с хозяйским видом обшаривая полки, уставленные фарфором и картины на стенах.
Аня спросила как-то:
- Что, нравится старух ублажать? Думаешь, она тебе квартиру отпишет? Ошибаешься, завещание на Сан Саныча составлено.
Она рассчитывала, что Максим смутится. Но юный донжуан презрительно хмыкнул и сказал:
- По закону юридическую силу имеет последнее составленное завещание. А в последнем твоего Сан Саныча можно и не упоминать.
Аня, обескураженная познаниями юнца, замолчала. В последнее время ее часто мучили боли в желудке и какая-то странная тяжесть в висках, но врачи разводили руками и ставили лишь «синдром хронической усталости», прописывая витамины и прогулки на свежем воздухе. На свежем воздухе с Марго гулял теперь Максим, и престарелая светская львица, гордо восседая в новеньком инвалидном кресле, вертела по сторонам башкой, пытаясь угадать, завидуют ли ей бабки на скамейках. Идиллия продлилась два месяца. Максиму неожиданно поставили диагноз «лейкемия» и он уехал лечиться в столичный онкодиспансер. Марго так сильно плакала, узнав о болезни любимчика, что ее тоже увезли в кардиологию с приступом. Когда «скорая» забирала приму, та неожиданно попросила Аню присмотреть за квартирой. Аня согласилась.
Засыпая на просторной бабкиной кровати, она загадала, чтобы на новом месте ей приснился жених. Но ночью во сне ей неожиданно привиделась покойная Оленька.
- Ведьма эта Марго, ведьма и вампирша. Живет только за счет нас, молодых дурочек. Давай вали от нее, Анька, если не хочешь, чтоб тебя в соседней со мной могиле закопали.
- А как там, на том свете? – полюбопытствовала Аня.
- Как везде, — ответила подруга, — дерьма хватает.
- А ты в аду или в раю? – уточнила девушка.
- Нет их! – засмеялась Оля. – Ни ада, ни рая! Здесь такая же жизнь, как на земле. Только скучнее. И зря вы меня в этом уродском платье закопали, надо мной смеются все. Какая я, блин, невеста-девственница после двух абортов и групповухи на втором курсе?
Далее Оля мрачно поведала, что за аборты и групповуху ей приходится расплачиваться трудом в яслях для мертворожденных и попросила подругу выйти скорее замуж и не тратить свою девственность зря. И главное: никаких абортов!!!