Внук тёти Фимы, 52 - 7 февраля 2012 15:50

Па мативам встречи аднаклассникафф. Пасидели, выпили, папизделили, вспомнили, паржали. А хули, моладасть бля. Итак, начали. Когда ищо телеки были не то што не выпуклыми, а вапще чорно-белыми, был у меня однакласснег один, модели «Сирожа». Моск у Сирожи был наглухо отморожен ещо где-то на первых годах своево существования (я подозреваю, што это случилось ф тот самый день, кагда васпитательницо тётя Таня забыла загнать ево с прогулки в теплую группу децково сада и Сирожа пару часоф проторчал на улице с прилипшим к качелькам языком и смёрзшимися в районе задних карманоф штанами), из-за чево все надцоть лет, што мне пришлось провести в нипасрецтвенной близости ат нево, были наполнены для меня аццким пазитивом, густо замешанным на периломах, батином ремне и прочих децких радостях.

Учились мы токда классе в восьмом, если содержимое моево скваречника в ачиредной рас не найобывает меня. Хотя, «учились» - это не то што громко сказано, это я вас малость наипал. А вапще-то хуле, в школе ведь светились? Появлялись значит – учились и ниибёт. Большинство учителей к таму времени благополучно забили на нас хуй (у ково он был) и, устало выснуф языки, перманентно выводили нам тройки в четвертях, полугодиях и остальных пятилетках, но в начале таво самово восьмого класса появилась она. Новенькая Марьиванна (па извесным и тактичным причинам имяизминил), со свеженьким дипломом каково-то пидагогическово, наивными галубыме глазаме, третим размером сисег и не менее атмароженным, чем у Сирожи, мозжечком.

Только с обратным зарядом – на все нашы упорные прайобы и Сирожыны «нутычобля» она с не меньшим упорством хуйярила нам двойки адну за одной, не поддаваясь ни на какие правакацыи, и к концу первой четверти из наших с Сирожей строчег в журнале уже можно было не заморачиваясь заебошыть густонаселенный такой лебединый прудег, а нас самих тупо послать нахуй и смело отправлять на обочину жызни – какиме нибуть грущиками в сельпо. Надо было што-то делать…

Решение каквсигда нашол Сирожа. Он вапще на йебанутые решения скор был… Посмотрел по телеку кино какое-то новое про шантажыстов – и фсё, песдец, проблема щитай решена. Единственное чо требовалось – это фотке Марьиванны в каких-нить интересных ракурсах, штобы было чем козырять. Слово «Фотошоп» ф то время даже в наших фанзиях немог сущиствовать, таг што выход оставалсо один – тупо сходить и сфоткать, делов то.

Правда когда нас отпустило, мы как-то бля засомневалесь, што она нам попозировать согласицо, но и туд Сирожа не сплоховал. Метнуфшысь до дому, ебонат притащил штуг десять каких-то жолтых ампул, чють ли не с черепами на упакофке, шприц и каропку канфет «Птичье малако». «Нем-бу-тал, йопта!» - Сирожа, ниибаццо гордый от таво, што выговорил такое длинное и сложное слово, деловито проколол штук десять конфет и уложил их атдельной кучкой абратно ф пачку, а я за это время «па-бырому» съебалсо за фотеком. Кароче минут черес десять фсё было гатово к культпаходу и два далбайоба тронулись ф путь.

Марьиванна встретила нас коротеньким холатом (Мне ещо такда «Прёт сцуко!» падумалось) и удивленныме глазаме, но после тово как Сирожа зоранее заученным текстом заверил её, што мы пришли мирицца и решыли наконец-то взяцца за ум (правда вот через слово «соблаговолите» Сирожа минуты две перебрацца не мог), обрадовалась и убежала на кухню ставедь чайнек, а мы тронулись в зал – выбирать плацдарм для фотосесиибля.

Марьиванну правда несколько насторожыл фотоаппаратег «Зенит» размером с нехуйовый такой кирпич, каторый предательски выпирал где-то в районе моево пояса, но Сирожу што называеццо «понесло» и он тиснул ей нехуйовую такую историю про двух юннатоф, каторые настолько любят природу, што в пагоне за очередной фатаграфией редкой птицы забывают бля буквально аба фсем, даже (шопиздец) аб радной и милой серцу школе. Чуть даже слезу сцуко ф канце рассказа не пустил. Растроганная Марьиванна шумно высморкалась ф салфетку, ат избытка чуфств закинула в себя аж две конфеты, поморщилась, састроила да ахуения удивленное лицо, а потом со фсево маху уебалась очками ап стол и мерно засопела.

Какда мы перенесли её на диван и для красочности сцены распахнули халатик, миссия чють не сорвалась фпесду, но сцуко тяга к абучению фсё же переборола аццкий стояк и сопстно фотосессия таки началась. Сирожа скакал вакрук неё аки молодой джейран, то поправляя халатег, то оттягивая лифчиг, и ведь не сорвался ни разу! Глыба блять, а не чилавек. Дубовая правда, но эт хуйня. А вот пад канец иво ебанутая натура всё же взяла своё. С криком «Сматрибля, гыгы!» Сирожа достал свой болт и положил ево Марьиванне на раскрытую руку, собираясь принять героическую позу, но вместо этово вдруг позеленел лицом и окосел глазаме, после чево начал пищать какую-то хуйню про какую-то дуру. Хуйивознает, чо там Марьиванне снилось кароче, но Сирожины яйца оказались вдрук тупо зожаты в иё натруженном выведением двоек кулачке и нифкакую не желали покидать иво, потрескивая от давления и заставляя Сирожу вытанцовывать па из неизвестной доселе разновидности краковяка.

Судорожно саабражая «Чоблятьнахуй делать-то типерь?», я вдрук услышал, каг во входной двери поворачиваеццо ключ. Песдец… Едва я успел спрятаццо за дверцей аткрытово шкафа, как в зал зашол нехуйовый такой бритый бычаро в спартивном кастюме, который от увиденново паранял на пол пакеты с прадуктами и сопственную челюсть, а патом взял и с лету въебал Сироже в левый глаз. Вы када нибуть видели напольную грушу на пружине? Я ф тот день первый раз увидел.
[I]Продолжение в комментах...[/I]